Кто мы, эстонские русские?

Социологи говорят о четырех возможных путях для русских в Эстонии: ассимиляция, сегрегация, маргинализация и интеграция. Процесс ассимиляции реально идет, особенно в маленьких городах и поселках "срединной" Эстонии, и, без сомнения, будет продолжаться. По данным социологов, уже 13 процентов русских ассимилировано. Но для меня все же утешительно то, что в масштабах всей республики этот путь, видимо, нереален: одному миллиону эстонцев ассимилировать четыреста тысяч русскоязычных практически невозможно, тем более что большая их часть проживает компактно. Так что мы обречены на сосуществование.

Второй путь - это путь сегрегации, изолированного развития русской общины в Эстонии и ее культуры, на практике с полной ориентацией на Россию во всех сферах жизни. У этого пути есть свои сторонники, и кое-где уже сложились его очаги. По данным тех же социологов, 14 процентов неэстонцев не могут адаптироваться к новым условиям жизни в республике и еще 21 процент составляют малоадаптированные. Это потенциальный резерв как сторонников сегрегации, так и тех, кто вынужден стать на путь маргинализации. Путь сегрегации возможен, но я не уверен, что он лучший.

Итак, третий путь - маргинализация. Избавь нас, Господь, от него! Желающих пойти по нему нет, но с горечью приходится признать, что всё больше русских - естественно, вопреки своему желанию - оказывается на этом пути, происходит процесс даже не маргинализации, а люмпенизации русских. Это связано с общей тенденцией - оттеснения русских на обочины эстонского общества, причем практически во всех сферах жизни. В результате очень многие оказались на дне общества, превратились в бомжей, нищих. Не случайно среди наркоманов более 90 процентов русских, примерно таков же показатель русских среди проституток; процент преступности у русских в несколько раз выше, чем у эстонцев. К этой же категории маргиналов надо отнести и большую часть так называемых нелегалов. Маргинализация - это не только бомжи и нелегалы. Это значительно более широкая группа людей, которым вообще не до культуры. Наконец, четвертый путь - путь интеграционный. С моей точки зрения, это означает вхождение русских в эстонское общество, овладение эстонским языком, знакомство с эстонскими культурой, менталитетом при сохранении в качестве доминанты своего родного языка, своей принадлежности к миру русской культуры. По моему убеждению, это и есть та цель, к которой мы в принципе должны стремиться, если мы хотим остаться русскими и вместе с тем не чувствовать себя чужеродным телом в Эстонской Республике, не ощущать себя людьми второго сорта. Важно отметить, что это осознается уже и властями. Разработана программа интеграции. Правда, на практике акцент делается на одном - на изучении эстонского языка и, увы, нередки явные поползновения в сторону ассимиляции (вспомним хотя бы непрекращающиеся попытки парламента и властей ликвидировать русские гимназии). Интеграция понимается властями не как двусторонний, а как односторонний процесс. Однако теоретически интеграция уже признается. Собственно, если внимательно присмотреться к тому, что сейчас происходит в республике, то придется признать, что мы уже в значительной мере стали на этот путь. Пока, правда, до подлинной интеграции еще очень далеко, но мы уже не русские вообще, а именно эстонские русские. Это подтверждают абсолютно все социологические опросы: местные русские отмечают, что они уже отличаются от русских в России, у них уже иной менталитет. По эстонскому телевидению в свое время показывали английский документальный фильм "Мечты о родине" - о русских из Эстонии. Одна из героинь, женщина из местных русских, отправляясь погостить в Россию, говорит: "Я - русская, но, когда еду в Россию, не чувствую этого. Я их (русских в России. - С.И.) не понимаю. Не понимаю, как они живут, не разделяю их воззрений <>. Мне кажется, что там всё по-другому. Я никого не осуждаю, не пытаюсь определить, что там плохо и что хорошо, где жить лучше и где хуже. Просто говорю вам о своих ощущениях. Я уже не могу сказать, что отправляюсь на свою родину". В этом нет ничего удивительного, если учесть, что примерно половина здешних русских или родились в Эстонии или же живут здесь уже с детских лет. Другими словами, хочу сказать: сейчас в Эстонии идет сложный процесс формирования особой этнической группы, особой этнокультурной общности - эстонские русские - со своей субкультурой, подобной тому, как есть франкоязычные канадцы или финляндские шведы. Мы остаемся русскими: по языку, по культуре, по национальному самосознанию. Но все же мы не те, что - извините за полутавтологию - российские русские или, скажем, русские в Америке. То, о чем говорю, это не фантом, не моя выдумка, не плод кабинетных лишь размышлений. Я здесь опираюсь на факты нашей сегодняшней реальности. Вопрос о нашем будущем как русских, на мой взгляд, и зависит в первую очередь от того, сумеем ли мы сформировать свою русскую общину, осознающую себя как единое национальное целое и свои задачи, и от того, сумеем ли мы создать особую субкультуру русского национального меньшинства, подобную той, что создали шведы в Финляндии, хотя они составляют несравненно меньший процент населения, чем русские в Эстонии. Думаю, что в этом заинтересованы не только мы, русские, но и эстонцы, потому что это залог стабильности, малоконфликтного свободного развития республики. К сожалению, власти и большая часть эстонского общества этого не осознают. В создании своей общины и своей субкультуры мы вправе рассчитывать и на поддержку со стороны России, причем именно в плане культурном, а не политическом. Дело в том, что попытки политической поддержки русских в Эстонии со стороны Российского государства до недавнего времени были, как бы это помягче выразиться, столь нерациональными, неуклюжими, что они приносили больше вреда, чем пользы. Поддержки же в области культуры, связанной с финансовой помощью, мы получали мало. За последние годы положение несколько изменилось. Будем надеяться, что по мере возрастания экономического потенциала России эта помощь возрастет. Ни для кого не секрет, что русские в Эстонии относятся к самой бедной части населения республики. Большинство русских не имеют эстонского гражданства, они либо апатриды, либо граждане России. Уже это очень ограничивает их возможности во всех сферах жизни, в частности в политической. Не случайно среди государственных служащих лишь 3 процента русских, среди высокопоставленных чиновников их единицы (хватит пальцев одной руки, чтобы их перечислить!). Зато число безработных на 1000 русских почти в два раза больше, чем у эстонцев. По данным профессора М. Павелсон, зарплата русских в Эстонии в целом ниже средней зарплаты эстонцев на 12 процентов, в Таллине - на 20 процентов (в 1999 г. даже была меньше на одну треть). Находящемуся же ниже черты бедности человеку не до культуры, не до интеграции. На это наслаивается еще много трудностей, скрытых и явных опасностей в деле создания русской диаспоры со своей субкультурой. Я уже говорил о том, что в Эстонии весьма тонок и, главное, мало влиятелен слой интеллигентной элиты. К тому же этот слой не возрастает, а, наоборот, сокращается. Многие представители элиты, не находя применения своим силам и знаниям в Эстонии, покидают ее. Но и это еще не самое печальное. Страшнее другое - сокращается "воспроизводство" молодого поколения русской интеллигенции. В связи с этим для нас первостепенное значение приобретает проблема сохранения русскоязычного образования - прежде всего гимназического, но также и высшего. Русскую школу всячески стремятся лишить ее национально-культурной специфики, лишить одной из основных ее функций - формировать культурного человека, причем человека именно русской национальной культуры, как эстонская школа готовит образованного человека эстонской культуры. По мнению нынешних руководителей народного образования, в Эстонии должна быть одна школа с единым учебным планом, различающимся лишь по языку преподавания. Конечно, стандарт образования должен быть единым, но все же русская школа не может быть точным аналогом эстонской. В ней должно найтись место и для преподавания русской истории (сейчас этого нет), русской культуры. Ныне же даже число часов на русский язык и русскую литературу сильно сокращено, потому что надо было найти место огромному количеству часов на эстонский язык. Нам, русским, свойственно искать виноватых на стороне. Всегда виноваты другие, а не мы. Считается почти аксиомой: в тяжелом положении русских виноваты эстонцы, эстонские власти - правительство, парламент. Я не собираюсь снимать вину с властей: их политика, особенно когда у власти находилась партия национал-радикалов "Исамаалийт", прежде всего в первой половине и в середине 1990-х годов, действительно, носила откровенно антирусский характер. Но одни ли власти виноваты в том, что создание русской субкультуры в Эстонской Республике не двигается с места? Я убежден, что изрядная доля вины тут падает на нас самих. У нас, русских Эстонии, резко ослаблено чувство национальности, ощущение ценности своей принадлежности к русской культуре. Многие уже стыдятся того, что они русские, меняют фамилии на эстонские. Даже те, кто желает оставаться русским, наивно считают, что это произойдет и так, без каких-либо усилий с их стороны. В вопросе же культуры, образования надо исходить из сугубо прагматических соображений. Показательно в этом плане их отношение к судьбе русской школы, в частности гимназического образования. Я ратовал выше за сохранение русскоязычных гимназий, но социологические опросы показывают, что отнюдь не большинство стоит на этой позиции, очень многие за двуязычную гимназию, при этом они согласны с тем, чтобы большая часть предметов преподавалась на эстонском языке; есть сторонники чисто эстоноязычных школ для русских. Да, более 15 процентов родителей уже сейчас отдают своих детей в эстонские школы, что вызывает беспокойство самих эстонцев. Здесь в какой-то мере сказывается и наследие советского времени: ведь чувство "русскости" было резко ослаблено у советских людей. Характерно, что проведенный в 1986 г. социологический опрос показал: 78 процентов опрошенных русских считали себя прежде всего представителями "советского народа" и лишь 15 процентов - русскими. У эстонцев цифры прямо обратные: 73 процента воспринимали себя в первую очередь эстонцами и лишь 10 процентов - частью "советского народа". С другой стороны, на рассматриваемый нами процесс влияют и факторы, как будто идеологически противоположные "советским", но такого же типа: имею в виду глобализацию в современном мире, которая стирает национальные различия и уменьшает роль отдельных национальных культур. Все же остаюсь при том мнении, что усилия по сохранению русской культуры в Эстонии, по созданию нами своей русской субкультуры не бесплодны.

Сергей ИСАКОВ. Профессор Тартуского университета